Книга «Зеркало: совет о присутствии и осознанности» в основном посвящена принципу осознанности в учениях Дзогчен, принципу, имеющему высочайшую важность. Трудно найти труды, которые рассматривают именно эту тему, поскольку во всех буддийских учениях, от сутр до тантр, принцип обычно состоит в том, что есть правила, которые следует соблюдать. Тибетские учителя Дзогчена, проповедавшие людям, которые практиковали учения Сутры или Тантры, всегда ограничивались советом просто иметь осознанность. Поскольку они обращались к ученикам, которые были знакомы с этим принципом, то в своих трудах они никогда не давали подробных объяснений о том, что такое осознанность и как её применять. Вот почему я подумал, что, пожалуй, следует написать текст, дающий такой «совет».
Чтобы точно понять, что означает осознанность, прежде всего следует прояснить, что подразумевается под термином «ум» и какова его природа. Только таким путём можно овладеть собственным умом, а это и есть основа осознанности. В одном из главных текстов Дзогчена Кунчжед Гьялпо («Царь всетворящий») говорится, что ум есть основа всего: и круговорота
перерождений — сансары, и освобождения — нирваны, и поэтому у нас должно быть знание о нём. В этом тексте, как и во многих других древних текстах Дзогчена, тибетский термин сем (sems), который соответствует термину «ум», используется как сокращение выражения чангчубсем (byang chub sems, санскр. бодхичитта), что буквально означает «чистая и совершенная природа ума» — изначальное состояние каждого существа. Это состояние называют «царём всетворящим», потому что из него происходит всё.
Вообще говоря, в учениях считается, что существуют два измерения, или два типа видения: чистое и нечистое. Под нечистым видением подразумевается измерение круговорота перерождений, наше нынешнее состояние. Откуда же взялось это состояние? Изначальное состояние нашего ума чисто, но, поскольку есть временные препятствия, мы не узнаём эту изначальную чистоту. Если недостаёт такого узнавания, возникают иллюзорные мысли. «Иллюзорные» означает, что эти мысли не есть что-то реальное.
Мысли могут вызывать действия, проистекающие от страстей, а благие и неблагие действия, которые накапливаются таким образом, становятся в свою очередь первичными причинами, которые, подобно семенам, способны производить определённые последствия. Всё это подразумевается под термином карма. Так начинается круговорот перерождений, сансара, и проявляются шесть лок — шесть различных кармических измерений пребывающих в сансаре существ. Это измерения богов (дэв), полубогов (асур), людей, животных, голодных духов (прет) и обитателей адов.
Итак, мы видим, что исток, фундаментальная основа сансары — это ум. Не осознавая, что именно ум создаёт сансару, отвлекаешься ещё больше; ошибки, иллюзии и заблуждения разрастаются, и со временем ко всему атому привыкаешь.
Это привычка укореняется всё глубже и глубже, и сансара продолжается до бесконечности.
Но ум также есть и единственная основа чистого видения, измерения просветления, или нирваны. Мы уже говорили, что состояние каждого существа изначально чисто и что препятствия, которые затемняют это состояние, — временные. Если мы не отвлекаемся от присутствия, благодаря этому препятствия рассеиваются, и тогда проявляется подлинная природа изначального состояния, основа (жи: gzhi) всего бытия. Быть в нирване — значит всегда жить, узнавая это изначальное состояние. Так что знание — основа всего.
Мир, который мы воспринимаем, и все существа, что в нём живут, не являются чем-то реальным: всё это лишь иллюзорное видение нашего ума. Все кармические измерения считаются иллюзорными, поскольку зависят от особой кармы, присущей каждому типу существ. Чтобы получить об этом некоторое представление, можно привести в пример больного с расстройством желчи, диагностируемым в соответствии с традиционной тибетской медициной: всё белое он видит в жёлтом цвете. Если он смотрит на морскую раковину, которую все остальные видят белой, она кажется ему жёлтой. Для других «жёлтая раковина» —нелепость, однако больной видит её именно такой. В этом случае говорят о «двойной иллюзии»: у нас есть видение нашего человеческого измерения, которое и так нереально, а теперь создаётся ещё одна иллюзия. К этой же категории можно отнести и сны.
У каждого вида существ есть своё отличающееся видение, что обусловлено разными видами кармы.
Например, главная причина, определяющая человеческое рождение—гордость. У богов, или дэва, —это вожделение, у полубогов, или асур, — ревность, у животных — неведение (в смысле отсутствия ясности), у голодных духов, или прет, — это скупость или привязанность и, наконец, у обитателей адов — гнев. Преобладание той или иной страсти определяет рождение в соответствующем кармическом измерении. Не существует ничего конкретного или объективного. Всё зависит от нас.
Следовательно, желая прекратить сансару, необходимо выйти за пределы ума. Вот почему мы принимаем решение практиковать. Но из чего состоит практика?
Самое важное — не отвлекаться. Обычно ум создаёт сумятицу и всегда отвлекается, т. е. отвлекается от своего истинного состояния. Мы должны научиться не отвлекаться. Чтобы победить сансару, недостаточно очистить вторичные элементы: нам нужно добраться до корня, а корень — ум. Если мы, практики, не осознаём этого и ограничиваемся выполнением таких благих действий, связанных с аспектом тела, как простирания {Практика простирания перед собственным Учителем, статуей Будды, священным изображением и т.д., как считается, является способом очищения кармических препятствий и накопления заслуг}, и повторением мантр, относящимся к аспекту речи, то пожнём лишь временные выгоды.
Наши действия никогда не станут средством преодоления препятствий к знанию; в лучшем случае они чуть уменьшат неблагую карму. Если у нас нет знания собственного изначального состояния, то все практики визуализации и мантры тантрийских учений не принесут полного освобождения. Если мы всегда отвлекаемся и не замечаем, что отвлекаемся, сансаре не будет конца. Если же наш ум не отвлекается и мы всегда помним о том, чтобы не отвлекаться, то мы действительно находимся на главном пути к просветлению.
Вообще говоря, не отвлекаться — значит присутствовать во всём, что мы делаем. Например, если я думаю о том, чтобы встать и пойти, то я встаю с осознанием того, что возникла эта мысль. Это не значит, что я должен усердно думать: «Вот, я встаю». Достаточно присутствия в том, что я подумал и в том, что я сейчас делаю. Не следует путать присутствие с усилием, направленным на удерживание мысли.
Если речь идёт о пребывании в состоянии недвойственного присутствия, в истинном состоянии ума, это подразумевает: не следовать мыслям, касающимся прошлого, не создавать мыслей, касающихся будущего, и оставаться в настоящем моменте, в истинном состоянии, как оно есть. Если же требуется усилие, чтобы оставаться в присутствии, это значит, что имеется рассудочное представление: вы пытаетесь создать будущее. Например, вы стали беспокоиться по поводу того, что мысли возникают, а вы не в силах их контролировать. Это значит, что вы вовлеклись в деятельность, как будто вам нужно пытаться догнать и задержать мысль. В медитации это большая ошибка.
В учениях говорится, что следует обратиться внутрь, т. е. оставаться в присутствии всего, что проявляется: мысли, восприятия и т. д. Но не нужно считать, что необходимо прилагать какое-то усилие, поскольку в таком случае могут возникнуть трудности, и в результате вы всё равно будете отвлекаться. Так что же тогда делать? Ничего. Оставьте всё, как оно есть. Это не значит прекратить все действия, потому что, если, скажем, у меня есть мысль о том, чтобы встать, то она появилась без усилий с моей стороны, но возникла спонтанно. А потому я наблюдаю и замечаю её, продолжая заниматься своими делами. При таком подходе практика не становится неким отдельным занятием.
Подлинное состояние каждого существа, которое в Дзогчене называется основой, действительно запредельно всем мыслям, действиям и выходит за рамки времени. То, как во время медитации мы наблюдаем мысли, тоже должно быть за рамками действий. Однако знание этого состояния, запредельного времени и действиям, может оставаться просто теорией, поскольку его не так-то легко понять на практике, если не подготовить себя достаточным образом. Следовательно, начинающий практик должен продвигаться постепенно, и поначалу очень важно постараться никогда не отвлекаться.
Однако, бывает, что тот, кто решил не отвлекаться, пытается избавиться от всех мыслей, предполагая необходимость оказаться в состоянии покоя ума, лишённом мыслей. Или, возможно, он считает, что ему надлежит пережить состояние наслаждения, счастья. Но так можно добиться только одного — создать новую цепочку мыслей, и даже не заметить этого. Вместо того ему нужно расслабиться умом и оставаться в присутствии, ничего не ища: ни состояния покоя, ни какого- либо ощущения. Ведь поиски подразумевают, что вы что-то создаёте, начинаете что-то делать.
Для новичка, приступающего к практике медитации, в учениях говорится о «распознавании ума», однако здесь нечего обнаруживать или указывать на него как на объект. Скорее, познать ум — значит присутствовать в потоке мыслей, во всех его волнах и движениях, не совершая никаких действий. В связи с этим как в Дзогчене, так и в Махамудре рассматриваются три основополагающих понятия: состояние покоя (нэпа), движение (гьюва) и осознанность (ригпа или трэнриг: dran rig).
Мысли очень быстры. Иногда мы можем заснуть всего лишь на несколько секунд и за это время нам могут присниться события, длящиеся многие месяцы. Однако всегда есть пространство, промежуток между одной мыслью и другой. В медитации это «состояние покоя» может стать совершенно очевидным, например, когда мысли блокируются или когда они не возникают некоторое время.
Мысли, возникающие из этого состояния покоя, представляют собой «движение». Пример, поясняющий это — озеро, то есть «состояние покоя», из вод которого то и дело выпрыгивают рыбы, то есть возникает «состояние движения». Кроме того, когда, не отвлекаясь, находишься в медитации, предоставив уму свободу, состояние покоя и движение сменяют друг друга подобно волнам. Если и в состоянии покоя, и в состоянии движения имеется присутствие, мы говорим об «осознанности». Возвращаясь к примеру с озером, нужно сказать: осознанность не подразумевает, что мы направляем внимание на то, как или где выпрыгивает рыба. Мы просто зрители.
Нередко у практиков развивается привязанность к состоянию покоя, и они пытаются продлить его как можно дольше. И, напротив, движение им не нравится, потому что они знают, что мысли — это причина заблуждения и всей сансары. Но это величайшая ошибка, поскольку, если есть желание одного состояния и неприятие другого, то это означает, что ум такого практика всё ещё пребывает в деятельности, а этого не должно быть во время медитации. Нам нужно просто наблюдать: если выпрыгивает рыба, мы это замечаем. Рыбы прыгают, потому что они — часть природы озера. Если бы их не существовало, озеро было бы безжизненным.
Точно так же, если не возникают мысли, это значит, что нет ясности {В учениях Дзогчена под ясностью подразумевают естественное измерение мыслей и сферы восприятия, где ум не занят суждениями}, а если нет ясности, то не может проявиться мудрость состояния просветления. Следовательно, нет ничего плохого, если имеется оживлённое движение мыслей, такова наша особенность. Самое важное — осознанность. По сути, можно сказать, что в Дзогчене состояние покоя, движение и осознанность — нечто единое, потому что истинное состояние невозможно проанализировать или расчленить на различные аспекты. Мысли возникают из состояния покоя, а состояние покоя есть не что иное, как проявление их собственного состояния. Вот почему нам нечего принимать и нечего отвергать.
Если мы пребываем в медитации, обнаружить состояние покоя совсем нетрудно. Чаще недостаёт именно осознанности, и нас увлекает поток мыслей, а это знак того, что мы отвлеклись. Или же рассеянность принимают за состояние покоя — это очень тонкий момент, который нужно понимать. Состояние покоя — тот промежуток, когда мысли не возникают, но в этом состоянии не должна отсутствовать осознанность. Нам всегда нужно сохранять присутствие: сознавать, что мы находимся у озера, даже если в нём не прыгают рыбы. Если же нами просто овладевает сонливость или безразличие, это значит, что нет ясности.
В практике медитации самое важное — ничего не искать, не думать о том, что медитируешь или что должно проявиться нечто необычайное. Ничего не создавая, не желая ничего получить или обрести, пребывая выше желаний и оценок, мы должны оставаться в присутствии собственного состоим ия. Если практика включает в себя визуализацию божества, это совсем другое дело. Все практики преображения, имеющиеся в тантрах, — основа для достижения нужного уровня медитации. Если речь идёт о состоянии покоя, движении и осознанности, это подразумевает нечто гораздо более высокое, чем преображение, нечто снизанное с «путем мудрости». Тантрийские методы визуализации служат тому, чтобы очистить или преодолеть наши ограничения и привязанности, — медитация же проникает прямо на уровень ума.
Мы уже говорили о том, что не нужно напрягаться, чтобы обнаружить состояние покоя или устранить движение. Ясно, что поначалу, поскольку мы не привыкли предоставлять своим мыслям свободу, может легко случиться так, что мы увлеклись своими мыслями, а потому движение присутствует чаще, чем состояние покоя. Но мысль должна оставаться свободной. Например, может возникнуть мысль о том, что мы только что сделали. Тотчас же она влияет на нас, мы следуем за ней, и возникает множество других мыслей.
И в этот момент мы замечаем, что произошло, и сразу же пытаемся найти состояние покоя. Но это бесполезно: рыба выпрыгивает всё чаще. В самом деле, почему озеро должно всегда оставаться спокойным? Главное — осознавать движение. Если мы пытаемся схватить, остановить мысль, то становится только хуже. Вот почему и в Дзогчене, и в Махамудре объясняется, что медитация должна течь свободно: мы предоставляем мысли свободу, наблюдаем за ней, а не контролируем её.
В некоторых учениях Сутр объясняется, что следует порождать как можно больше хороших мыслей и не допускать дурных. Не следует думать, что это противоречит медитации в Дзогчене. Ведь эти учения Сутры обращены к людям, которые ещё не ступили на путь мудрости, и в их случае считается важным развивать положительные мысли и уменьшать число отрицательных, чтобы очистить карму. Есть история о геше по имени Потова, который, выполняя уединенную практику в горах, ставил по сторонам от себя две корзины: в ту, что по правую руку, он, заметив у себя хорошую мысль, клал белый камешек, а в ту, что по левую, он, заметив у себя дурную мысль, клал чёрный камешек. Вечером он подсчитывал все камешки, чтобы проверить, каких мыслей было больше — хороших или дурных. И так он делал каждый день.
Но в нашем случае, мы, когда возникает мысль, не должны ни судить о ней, ни препятствовать ей. Вот ещё один пример: состояние покоя можно сравнить с водой в реке, а движения—с волнами, поднимающимися на её поверхности. Если вода принимает форму волны, это не значит, что изменилось качество воды: вода есть вода. Точно так же, когда мы пребываем в медитации, у нас не должно быть представления, что состояние покоя следует создавать или принимать, а движение — отвергать. И нет никакой разницы, хорошая мысль или дурная: достаточно оставаться в присутствии.
Предстанет ли перед нами во время практики образ Будды или ужасного демона, мы не должны обманываться удовольствием от одного или страхом от другого. То и другое — проекции нашего ума, лишённые объективного, конкретного существования. Но на деле, если у нас есть видение Будды, мы радуемся и думаем, что достигли высокого уровня, а если нам явится демон, мы тотчас решаем, что он пришёл помешать нам. Таким отношением мы губим себя собственными руками и показываем, что наше знание «природы ума» — лишь теория.
Люди действительно могут создавать или вызывать видения, и, поясняя это, я всегда привожу пример с призраком. Ведь там принцип примерно тот же, на котором основываются практики визуализации в Тантре. Например, чтобы преобразиться в Авалокитешвару {Санскр. Авалокитешвара, тиб. Ченрэзиг (sPyan ras gzigs), — наиболее популярное в Тибете божество — символизирует всеобъемлющее сострадание}, тантрийский практик мысленно представляет образ итого божества с одиннадцатью головами, тысячей рук и т. д.
В определённый момент эта визуализация может стать весьма конкретной, то есть она может проявиться как видение, поскольку практик упражнялся, работая со своей энергией. Вообще говоря, у каждого человеки есть потенциал тела, речи, или энергии, и ума, но, чтобы привести его в действие, нужен метод, которым и данном случае является визуализация божества Авалокитешвары. С помощью этой визуализации, наделённой силой звучания мантры, мы выстраиваем чистое измерение, которое в конечном счёте может проявиться конкретно.
Кстати, проявление энергии не ограничивается исключительно практикой Тантры. Например, многие видения могут спонтанно проявиться, когда практикуют чод {Практика чод (gcod) восходит к Мачиг Лабдрон (Ма gcig lab sgron), женщине-учителю, которая жила в Тибете с 1055 года по 1149 год. Принцип этой практики заключается в том, чтобы «отсечь» (таков буквальный смысл слова чод) все привязанности и страсти путём воображаемого подношения собственного тела всем существам, как просветлённым, так и тем, кого называют злыми духами. Для этого практик чод в одиночку удаляется в наводящие ужас места, на кладбища и т. п., чтобы возбудить в себе чувство страха и суметь окончательно его победить}. Эти видения, называемые по-тибетски лхангце, на самом деле представляют собой испытания для практика.
Рассказывают, что некогда один практик выполнял в своей комнате чод, как вдруг перед ним появился живот, будто спустившийся с потолка. Практик посмотрел на него — то был настоящий живот, — но подумал: «Быть такого не может на самом деле, должно быть, это лхангце!». Он постарался вернуться к практике, и через какое-то время живот исчез. На следующий день во время практики снова появился живот, и так продолжалось каждый день. Наконец бедняга отчаялся и решил обратиться к своему учителю, чтобы сообщить ему, что произошло, и попросить его совета, что делать.
Тебе не нужно ничего делать, — сказал учитель.
Но он мне мешает, — настаивал ученик.
Если мешает, то, когда он появится в следующий раз, нарисуй на нём мелом крест, — посоветовал учитель.
Практик вернулся в свою комнату и вновь приступил к медитации. Как только живот появился вновь, он нарисовал на нём мелом крест, как предложил ему учитель. Живот исчез. В тот вечер он пошёл к учителю и сказал ему, что наконец-то нарисовал крест на животе, который ему так мешал. «Покажи-ка, сними рубашку», — велел учитель. Когда ученик разделся, он увидел, что у него на животе нарисованный мелом крест! Пырни он этот живот-привидение ножом, он нанёс бы рану себе самому. Лхангце — не что-то реальное, но оно может действительно мешать, в особенности если у человека есть представление о том, что лхангце — это помеха. В таких случаях человек становится помехой сам себе.
В итоге, конечная цель медитации в Дзогчене — просто сохранять присутствие как в состоянии покоя, гик и в движении. Поначалу и в течение долгого времени очень трудно не отвлекаться, потому что привычка отвлекаться глубоко укоренилось в нас. Однако, мало- помалу, упражняясь, мы можем увеличивать период времени, в течение которого не отвлекаемся, и объединять ого со своей повседневной жизнью.
По сути, практиковать — означает жить не отвлекаясь. Чтобы приучать себя к присутствию, можно практиковать медитацию распознавания состояния покоя и движения в период занятия сидячей медитацией, который называется нямжаг. Но мы не можем сидеть кик статуи целый день. Нам нужно встать, пройтись и что-то сделать. Этот период между одним занятием медитацией и другим называется джетоб (rjes thob). Н период джетоб мы можем делать что угодно, но при этом не должны отвлекаться. Если мы практикуем не отвлекаясь, то постепенно пространство медитации расширяется, объединяется с повседневной деятельностью, пока уже не остаётся никакой разницы между медитацией и жизнью.
Некоторые говорили мне: «Мне больше не стоит к вам приходить, Учитель, потому что я и так уже получил много учений, а времени на то, чтобы их практиковать, у меня по-прежнему нет».
Казалось бы, это прекрасные, искренние слова, но на самом деле они вовсе не правдивы. Что значит «у меня нет времени практиковать»? А какое время нужно для этого найти? Лето? Зиму? День? Ночь? Практика подразумевает лишь одно — объединить знание с повседневной жизнью и не отвлекаться. Не требуется никаких великих обетов, нужно лишь намерение делать это. Только таким единственным способом учение может стать чем-то конкретным. Иногда мы ощущаем потребность выполнить ретрит, посвященный той или иной практике. В этом случае необходимо уделить этому несколько недель, месяцев или лет. В остальных же случаях практиковать — не значит делать что-то особенное: достаточно просто жить. Только если бы мне кто-то сказал: «Мне очень жаль, Учитель, но у меня нет времени, чтобы жить!», — я бы поверил, что у него нет времени для практики.
В действительности мы никогда не пытаемся наблюдать собственное состояние, так что вряд ли нам удастся, не отвлекаясь, сохранять присутствие в состояниях покоя и движения. Полагая, что следует искать что-то вне нас, мы движемся в неверном направлении. В традиции Сутры Махаяны есть такая притча. Жил-был нищий, который каждую ночь, ложась спать, клал голову на камень. На самом деле это был драгоценный камень неизмеримой ценности, но нищий этого не знал и каждый день ходил побираться, терпя тяжкие лишения. Так он провёл всю свою жизнь, пока кто-то не обнаружил, что тот камень, на котором спал бедняга, — драгоценность и не сказал ему об этом. Наконец-то нищий открыл для себя сокровище, которым всегда владел.
То, что имеет истинную ценность, находится в нас самих, в нашем собственном изначальном состоянии — вот наше сокровище! Пока мы не обнаружим его, мы подобны нищему, всегда скитающемуся в поисках чего-то, что можно получить от других, но неизменно остающемуся в нищете. Вот почему самое важное — открыть для себя собственное состояние, так называемую природу бодхичитты, изначальную природу каждого существа, которая подобна центру вселенной. Если же мы обращаемся вовне, там нет ничего ценного.
Что касается присутствия, о нём нужно понять ещё одну важную вещь: оно должно быть объединено с внешним видением. Если, выполняя практику, мы чувствуем, что нам мешает шум или вообще нас легко выводит из себя то, что мы воспринимаем, — это знаки того, что мы не умеем объединять своё состояние с движением. Ведь «движение» подразумевает не только мысли, но и все другие проявления энергии, начиная с объектов чувств. Если присутствие не объединено с видением, мы остаёмся в двойственности субъекта-объекта, и эту двойственность следует преодолеть. Из-за этой трудности многие практики предпочитают удаляться в уединённые места, где, как они думают, ничто не нарушит их медитации.
Если же нам удаётся преодолеть это препятствие, появляется способность безупречно выполнять практику хоть на железнодорожном вокзале большого города. Если мы преодолели двойственность, ничто внешнее на самом деле не может оказать на нас влияния. Если мы истинные практики, со стороны может казаться, что, например, сидя в пивной, мы ведём себя точно так же, как и другие: пьём и веселимся,—однако на самом деле, хотя мы не принимаем позы медитации, мы остаёмся в состоянии присутствия.
Прежде чем возникнут ощущения, будь то удовольствие, печаль, гнев и т. д., имеется мысль: это именно та мысль, которую нам нужно наблюдать, то есть осознавать. Дело не в том, чтобы судить, хороша она или плоха, но в том чтобы быть в присутствии, осознавая всё, что происходит вокруг нас. Не отказываясь от действий, мы можем действовать, сохраняя присутствие и не давая оценок. Начиная с утра, когда мы встаём, умываемся и завтракаем, мы должны помнить: не отвлекаться. Если мы отводим своей практике лишь краткие периоды времени, когда мы занимаемся сидячей медитацией, то трудно преодолеть двойственное состояние.
Даже такому практику, как Миларепа, который жил в горной обители в вечных снегах, приходилось прерывать свои занятия медитацией, чтобы сходить за водой и крапивой, которой он питался {Миларепа (Mi la ras pa, 1040-1123) — великий тибетский йогин и поэт, ученик Марпы и вдохновитель традиции кагью. Его жизнеописание и песни известны и на Западе}. Пусть даже у него не было забот, связанных с семьёй и работой, он был вынужден выходить из своей пещеры и кое-что делать. Однако, что бы он ни делал, он полностью сохранял присутствие, и так его медитация объединялась с повседневной жизнью. Действительно, чтобы осуществить нераздельность медитации и повседневной деятельности, нам нужно применять практику двадцать четыре часа в сутки. А это можно сделать только в том случае, если не отвлекаться.
Обычно учение Дзогчен называют «путь самоосвобождения». Самоосвобождение подразумевает, что от мыслей и эмоций не отказываются, не преображают их, а просто узнают в них энергию изначального состояния. Однако в основе самоосвобождения должна лежать осознанность-присутствие, иначе наше знание остаётся теоретическим. В особенности важно в Дзогчене понять принцип самоосвобождения поведения, потому что именно на основании этого принципа здесь нет никаких правил, которым необходимо следовать. Ведь человек, у которого есть осознанность-присутствие, обладает естественной самодисциплиной, и если бы этот принцип применял каждый человек, то в законах не было бы никакой необходимости.
При слове «самоосвобождение» складывается впечатление, что подразумевается нечто спонтанное, превосходящее любые ограничения. И это действительно так. Но эта естественность не должна заставлять нас забывать об осознанности-присутствии. Прежде, чем что-то сделать, нужно подумать, не повлечёт ли это за собой негативных последствий. Конечно же, мы совершаем много ошибок, но дело не в этом. Совершать ошибки—нормально. Однако, когда возникнет похожая ситуация, мы не станем повторять ошибки.
Если не отвлекаться и по-настоящему стараться делать всё возможное, то и принцип сострадания и всеобъемлющей любви тоже может стать чем-то конкретным. В учениях Сутры всегда говорится о бодхичитте, что подразумевает обет трудиться на благо всех существ. Но бывает, что этот обет остаётся лишь идеей, а вместо сострадания растут ревность и ненависть. Это происходит, когда не понимаешь, что не должен отвлекаться и что следует обратиться внутрь, чтобы совершенствоваться. Учения должны по-настоящему воздействовать на человека, пробуждая его истинное состояние и давая возможность развиваться. Но для этого нет необходимости создавать какие-то монашеские или даже религиозные структуры: мы можем осваивать учения, занимаясь любой деятельностью.
Когда мы сидим в медитации, пусть даже возникают различные мысли, мы, конечно, осознаём их и знаем, что не должны втягиваться в действие. Но, когда мы заканчиваем свою сидячую медитацию и встаём, особенно важно оставаться в осознанности-присутствии. Например, когда мы не медитируем, возможно, нам захочется выпить немного виски, но если мы не сохраняем присутствие, то можем выпить целую бутылку и опьянеть.
Мы не должны позволять себе уноситься в фантазиях, как это случается с некоторыми практиками. В Хридая-сутре, содержащей самую суть учений праджняпарамиты, говорится: «Нет глаз, нет ушей, нет носа, нет языка, нет тела...» Эти слова призваны объяснить принцип пустоты всех явлений. Прочтя эти строки, кое-кто может увериться в том, что всё иллюзия, всё нереально, и счесть, что можно делать что угодно. Но это большая ошибка. Пока у нас есть тело, мы должны уважать все его ограничения и потребности. Если мы коснёмся пальцем огня, то сразу же почувствуем ожог и отдёрнем руку. Это значит, что мы ещё не осуществили состояние, в котором нет «я», в котором уже не действуют ограничения, присущие материальному телу.
Да, верно, мы можем сказать, что всё — иллюзия, всё подобно сну. Но даже сны для нас реальны, когда мы спим. Проснувшись, мы наконец обнаруживаем, что всё, что мы думали, видели и делали, было не реальностью, а только сном. Точно так же и жизнь можно рассматривать как большой сон, а смерть — как момент пробуждения. Если речь идёт о бардо — промежуточном состоянии , —то обычно под этим понимается промежуточное состояние между смертью и новым рождением. Но есть и другие виды бардо, один из которых, бардо «между рождением и смертью» (кечи бардо: skyes 'chi’i bar do), — это жизнь, наше человеческое видение. Только умирая мы обнаруживаем его нереальность.
Следовательно, пока мы живы, всё вокруг нас реально, и нам не следует пренебрегать относительным состоянием. Вот почему необходимо, в частности, совершать добрые дела на благо другим. В учениях говорится: «Поскольку все действия совершаются как бы во сне, благие действия и проистекающие от них заслуги тоже подобны сну». В сущности, заслуги от хороших поступков с точки зрения абсолютного состояния не являются чем-то реальным, поскольку в основе своей и сансара, и нирвана — это наше изначальное состояние: ничто не существует вне него. Но, пока мы не очистили свои препятствия, всё реально, так как существуют причины, способные произвести определённые следствия: удовольствие и страдание.
Принцип осознанности весьма отличается от принципа соблюдения правил. У человека, обладающего осознанностью, есть внутреннее знание, и он действует в согласии с ним, тогда как правила необходимы, когда осознанность отсутствует. Однако иногда и правила могут стать средством для развития осознанности. Например, практик Дзогчена, живущий в Италии, учится уважать законы Италии. Это вовсе не значит, что он должен ощущать себя несвободным и подчиняться законам из страха перед полицией. У настоящего практика не бывает никаких сложностей с законом, даже если он поедет в другую страну, где совсем иной тип власти, поскольку он знает, что правила и законы тоже, по сути, опираются на осознанность человека.
Если наша осознанность всегда сопровождается присутствием, то у нас никогда не будет трудностей или конфликтов. Наблюдая за собой, мы можем на деле понять своё состояние, а значит, состояние других, и благодаря этому действовать с осознанностью. В Дзогчене используют такой символ, как зеркало. Ведь обычно наши чувства обращены наружу: глаза — на форму, уши — на звук и т. д. Мы видим и оцениваем всё, что происходит перед нами, но не присматриваемся к тому, что происходит внутри нас. Мы легко замечаем ошибки других, но игнорируем собственные, а если кто-то пытается нам на них указать, то сердимся и занимаем оборонительную позицию. Вот почему говорится, что нам нужно зеркало, чтобы наблюдать самих себя.
Как правило, всеми нами правят эмоции и двойственность. И мы никогда не станем по-настоящему свободными, пока не преодолеем любую собственную зависимость. Следовательно, прежде всего нам необходимо знать самих себя. Если мы понимаем своё состояние, свои чувства, то можем понять состояние и чувства других, потому что все мы люди. Если мы представим, как бы мы себя чувствовали в шкуре того, кто страдает, то в нас может возникнуть истинная осознанность, и, как следствие, развиться чистое, подлинное сострадание.
Для практика Дзогчена осознанность действительно очень важна. Во многих учениях есть правила, например запрет на употребление вина и мяса. Но это не в духе Дзогчена, поскольку мы с вами должны овладеть самодисциплиной. Если мне захочется выпить вина, я могу это сделать и никто не сможет мне этого запретить, поскольку я свободный человек. Но мне совершенно необходимо сохранять присутствие, чтобы не навредить никому и ничему, даже собственному желудку!
В Хеваджра-тантре Хеваджра-тантра {Куе rdo rje — одна из основных ануттара-тантр новой традиции тибетского буддизма} сказано, что практик, который напивается допьяна, будет страдать в аду. Но, если человек напился, значит, он пил без осознанности. Рассказывается, что как-то раз великий учитель Падмасамбхава выпил около пятисот бочонков вина, ничуть не опьянев. То же самое проделывал махасиддха Вирупа {Один из восьмидесяти четырёх махасиддх (самореализовавшихся существ) традиции Тантры индийского буддизма}. Если у нас есть такая способность — пожалуйста, можно пить сколько угодно.
Если же нет—необходим самоконтроль. Это лишь один пример из бесчисленного множества различных ситуаций, в которых может оказаться практик. Без присутствия осознанности нам будет очень трудно применять учения Дзогчена {Великими практиками Дзогчена были, например, Кармапа Ранг- чжунг Дордже (Kar та pa rang 'byung rdo rje; 1284-1339 гг.) из традиции кагью, Дрогон Вангдуд Нингпо ('Gro mgon dbang sdud snying po; 1763-1806) традиции сакья, Пятый Далай-лама Аобсанг Гьяцо (Bio bzang rgya mtsho; 1617-1682) из традиции гелуг. Нынешний Четырнадцатый Далай-лама Тэндзин Гьяцо (bsTan 'dzin rgya mtsho) тоже передаёт учения Дзогчена}.
Journal information